А.В. Святковская

A.V. Svyatkovskaya

ЭКСПЛИКАЦИИ В РОМАНЕ В.Д. ДУДИНЦЕВА «БЕЛЫЕ ОДЕЖДЫ»:КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДТЕКСТОВЫЙ КОММЕНТАРИЙ

EXPLICATION OF THE NOVEL V.D. DUDINTSEV "WHITE CLOTHES": CULTURAL ENDNOTES

Аннотация: экспликации в романе В.Д. Дудинцева «Белые одежды» предстают как некое конгруэнтное совмещение культурологических знаков и глубокой авторской идеи. Благодаря этому роман о генетике видится произведением о борьбе Добра и Зла, об истинном счастье. В статье рассмотрены и проанализированы экспликации из разных областей искусства.

Ключевые слова: экспликация, культурология, мифологема, музыка, литература.

Abstract: explication of the novel V.D. Dudintsev "White clothes" are seen, as a kind of cultural congruent combination of symbols and profound author's ideas. Because of this novel about genetics seen as the composition of the struggle between good and evil, of true happiness. The article describes and analyzes explications of the different areas of art.

Keywords: explication, culture, mythology, music, literature.

Для того, чтобы в полной мере изучить роль экспликаций в романе В. Дудинцева «Белые одежды», необходимо раскрыть значение такого понятия, как «экспликация». Экспликация (лат. explication – истолкование) - свод пояснений с какой-либо системой условных знаков (легенда к карте, информация о структуре музейной выставки, режиссёрский план спектакля).

В романе В. Дудинцева «Белые одежды» экспликации, включающие коды, символы из музыки, живописи, литературы, философии, истории позволяют прочитать роман о борьбе генетиков за истинную науку на подтекстовом общекультурном уровне.

По мысли писателя, не боясь мучений и смерти, совершает человек свой нравственный выбор и заслуживает право на «белые одежды», чистым светом сияющие в откровении Иоанна Богослова, и в крупинках нового сорта картофеля, выращенного дорогой ценной человеческих идей.

Рассмотрим, как экспликации помогают провести ключевую авторскую мысль: ученые – экспериментаторы, представители русской интеллигенции – это воистину страстные и увлеченные люди, хранители животворящего начала Красоты в мире.

В романе можно выделить несколько категорий экспликаций: экспликации библейского плана, экспликации из области музыки, экспликации – мифологемы и экспликации литературного плана.

По ходу прочтения романа, первыми нам предстают экспликации из области Библии.

Главный герой Ф. Дежкин говорит: «Что ни случится в жизни, какая ни сладится ситуация, ищи в Библии её вариант и найдешь» [3, с. 62].

Вопросы веры и безверия в атеистическом обществе являют собой по сути борьбу за право личности верить и любить, поступать по велению совести, а не по научению системы.

С неподкупным испанским инквизитором Торквемадой сравнивают изначально генетики ревизора Дежкина. Показательна в начале романа сцена сожжения учебников генетики, похожая на костер тщеславия Джироламо Савонаролы. Профессор Хейфиц заявляет: «каяться не буду, санбенито не надену» [3, с. 38], то есть одежда кающихся не для него. Упоминается в романе жертвоприношение Авраамом Исаака. Подчеркнуто, что вера и идея сильнее межличностных отношений.

Влюбленный Дежкин, одержимый ревностью Леночки Блажко к Стригалеву, корит себя во время проверки. Сравнивает ситуацию с поступком Давида, полюбившего Вирсавию и отправившего на войну её мужа Урию… А назвав Леночку женой, Дежкин говорит: «Войдем в рай чистыми» [3, с. 235], вспоминая о естестве Адама и Евы.

Интересен в романе мотив предательства, фарисейства. Вспоминая сожжение Яна Гуса, Дежкин хочет понять, почему в жизни так много старушек, готовых подкинуть свою вязанку хвороста в костер? Есть и упоминание о споре Христа с фарисеями, когда герой видит вокруг лицемерие.

«Белые одежды» по мотивам сохранения истинной веры перекликаются с современным романом Дэна Брауна «Код да Винчи» [2]. Только в отличие от нашумевшего американского произведения, «Белые одежды» написаны на русской почве. Лена Блажко называет Дежкина Лоэнгрином – рыцарем Ордена Лебедя и св. Грааля, хранителем истинной веры. А по силе слова Дежкин сопоставляется с Иоанном Златоустом, романтиком на епископской кафедре. В финале романа открыто звучат заповеди Евангелия от Иоанна как завет истинной веры: «Я есть Господь Бог твой, и нет других богов кроме меня».

Наталья Федоровна Дудинцева, жена писателя, вспоминала о позиции мужа: «Он уже расстался с советскими идеалами и обратился к Библии, Евангелию, житиям святых…». Потому и оба романа писателя носят столь символические названия: «Не хлебом единым» и «Белые одежды».

Господь говорил об апокалипсисе: «Побеждающий облачится в белые одежды; и не изглажу имени его в книге жизни» [1]. Дудинцев утверждал, что даже в условиях хаоса и конца света в поисках Истины ищущему открывается Бог.

Экспликации из области музыки играют не менее важную роль.

Время действия «Белых одежд» (1949 год) хронологически совпадает с шопеновским периодом в отечественной музыке. Шопен постоянно звучал в концертных залах и на радио. Академик Посошков говорит: «Как я ей играл Шопена! Я играл медленно - именно так его надо играть, чтоб слышалось все, особенно басы!..» [3, с. 285]. А по иронии судьбы, оркестр на похоронах Посошкова заиграет шопеновский похоронный марш, где контраст баса, похожего на скрип сапог, и высокое сопрано трубы – это метафора жизни мудрого академика, человека необычайно чувствительного.

У поэта Кеши Кондакова Дежкин видит портрет Рахманинова и задумывается о музыке этого современника революции, воплотившего христианские идеи и символику.

Упоминаются в романе и русские лирические теноры Леонид Собинов и Сергей Лемешев, голоса, которых соотносятся с чистым замыслом генетиков.

В. Дудинцев вставляет цитату: «А завтра встречусь с нищетой» [3, с. 458]. Это не единственный случай писательской игры с читателем посредством аллюзий и реминисценций. В данном случае следует обратиться к известной арии Владимира из оперы композитора Эдуарда Направника «Дубровский» [6]. На фоне тихого звучания оркестра – нежные тоскливые фразы романсового характера. Напевный речетатив как нельзя лучше передает состояние Дежкина, сжегшего мосты и вступившего в борьбу за свою веру.

Экспликации – мифологемы, используемые В. Дудинцевым, переносят устойчивые символы народной фантазии в мир современной науки.

Дежкина его наставник и злой рок науки академик Рядно хочет видеть Одиссеем, залепившим уши от сладкозвучных песен сирен генетики, храбрым Гектором, который ради битвы презреет даже предостережения любящей Андромахи. Но честный Дежкин, который однажды предал хорошего человека, постепенно начинает чувствовать себя тибетским монахом, разметающим впереди себя дорогу, чтоб не причинить вреда ни одной букашке.

Показательны и прозвища героев. Доктора Стригалёва прозвали «троллейбусом», так как он все время смотрит вверх, говорит не с толпой, а Богом. Генерал Ассикритов из ОТПУ назван «парашютистов», Дежкин думает: «Каким ветром занесло такого «кукушонка» в общество честных интеллигентов». В портрете Леночки Блажко подчеркивается деталь: жесты – иероглифы, что говорит о загнанных в подполье и уме и чувствах. Герои Добра и Зла ярко сравниваются с животными. Академик Рядно, придумаший себе римское имя Кассиан Домианович, похож на уверенного большого лося, голос его – веселое гусиное гаканье, а в античной мифологии гусь – птица бога войны Марса. Анжелу Шамкову, бездарную в области науки, яркие серьги делали похожей на курицу. А курица в африканских мифах – проводник в загробный мир. Главный герой Дежкин похож на рыбину, ведь ему приходится молчать, это также раннехристианский символ Христа. А надевая маску, вступая в стан врага, Дежкин похож на барсука (в Японии это знак хитреца и проныры). Обращает внимание и бычий взгляд честного ученого Стригалева. Бык в иконографии представляет смерть и возрождение. Раскрывается идея бессмертия ученого, продолжение его, в новом сорте картофеля. Дежкин говорит: «Это не сорт, а человек… Боюсь, что его уже нет. Если так, он стал картошкой и будет своим телом кормить миллионы людей» [3, с. 613].

Но все же многочисленные и ёмкие экспликации из области литературы. По словам литературоведа Г. Гачева, у Дудинцева «литература и стихи в крови текут» [5].

Академик Посошков новый Гамлет: ему тоже предстоит отказаться быть вероподданным власти и стать «гражданином Вселенной».

Об академике Рядно сказано: «Хрипун, удавленник, фагот» [3, с. 23]. Читатель по предложенному пути экспликации идет к параллелям с образом грибоедовского Скалозуба из «Горя от ума». Аллюзия «честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой» [3, с. 58] отсылает не только к стихотворению «Безумцы» французского поэта Пьера Беранже, но и к цитате строк в пьесе Горького «На дне», вспоминается философия лжи во спасение Луки, соотносимая с позицией ученых – подпольщиков. Дудинцев постоянно обращается к духовному и творческому опыту Пушкина («К морю», «Евгений Онегин»), Блока («Шаги Командора», «Возмездие»).

А история черной собачки, которую все от мракобессия гонят как ведьму глубокая аллюзия на романы Ф.М. Достоевского. Даже следователь – психолог Михаил Прокофьевич в «Белых одеждах» заставляет вспомнить Порфирия Петровича из «Преступления и наказания». Дежкин также сравнивается с князем Христом – Львов Мышкиным из «Идиота».

Обращается Дудинцев и к личностям русских поэтов – мятежников. Упоминает А.Н. Плещеева, популярного в середине XIX века среди революционеров – петрашевцев. Звучит в романе его призыв: «Вперед без страха и сомненья…» и философская мысль: «Только природе страданья незримые дано врачевать.

Ведется речь и расстрелянном в 1917 году «космическом мужике» Николае Клюеве, до которого так далеко Кеше Кондакову, перетащившему строчки из изумительного клюевского «Путешествия» в свои схоластические «вирши» [4].

Есть и обращение к мировой классике. Оказавшись в разных лагерях, Лена Блажко и Дежкин чувствуют себя Ромео и Джульеттой, чья любовь омрачена враждой Монтекки и Капулетти. Свой полупальто Дежкин именует Мартин Иден, сравнивая себя с героем Джека Лондона. А своё положение между двух огней главный герой сопоставляет с похождениями Фигаро, героя трех пьес Бомарше…

В эпилоге «Белых одежд» трансформируется пушкинское «на свете счастья нет, а есть покой и воля», но через призму взглядов поэтов Серебряного века:

- Андрей Белый: «Покоя не ищи. Покоя нет».

- Александр Блок: «Что счастье? Короткий миг и тесный, забвенье, сон и отдых от забот… Очнешься – вновь безумный, неизвестный и за сердце хватающий полет…». Ради этого мига полета и проходят испытания любимые герои В. Дудинцева.

Итак, экспликации, проанализированные в контексте культурологии, позволяют говорить об особенной композиции произведения не только потому, что герои вынуждены прятать «белые одежды», но и потому что за движением сюжета есть яркие образы подтекстового, культурологического, интертекстуального и синкретического уровня. В свете этого ключевой поэтической формулой романа «Белые одежды» можно считать слова из «Снежной маски» А.А. Блока: «А под маской было звездно, улыбалась чья-то повесть…».

Список использованных источников и литературы

1. Апокалипсис, или Откровение святого Иоанна Богослова. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://lib.pravmir.ru/library/readbook/1421. - Загл. с экрана. (дата обращения: 22.01.2016).
2. Браун, Д. Код да Винчи / Д. Браун; пер. с англ. Н.В. Рейн. – М.: АСТ, 2006. – 544 с.
3. Дудинцев В.Д. Белые одежды / В.Д. Дудинцев. – М.: Книжная палата, 1988. – 688 с.
4. Клюев Н.А. Путешествие. - [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.chistylist.ru/stihotvorenie/puteshestvie/klyuev-n-a. - Загл. с экрана. (дата обращения: 22.01.2016).
5. Лавров В.А. Дудинцев Владимир Дмитриевич / Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: библиографический словарь. Под ред. Н.Н. Скатова. – М.: ОЛМА-ПРЕСС Инвест, Т.1., 2005. – с. 669 – 671.
6. Опера «Дубровский». Эдуард Направник. - [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://classic-online.ru/ru/production/38044. - Загл. с экрана. (дата обращения: 22.01.2016).