Е.А. Мартыненко

E. Martynenko

ФОРМАЛЬНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЙ И СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ И НАРОДНЫХ ТРАВНИКОВ

SUBSTANTIAL AND COMPARATIVE ANALYSIS OF PROFESSIONAL AND FOLK HERBALISTS

Аннотация: В статье проводится сравнительный анализ травников «профессиональной» и «народной» традиций, рассматриваются наиболее важные категории растений.

Ключевые слова: травник, «святые», «материнские» и «царские» травы, функции растений.

Abstract: The research illustrates the comparative analysis and a problem of typology of hand-written herbalists of professional and national tradition.

Keywords: herbalist, "sacred", "maternal" and "imperial" herbs, functions of plants.

При изучении культуры Древней Руси исследование памятников низовой рукописной традиции – одно из наиболее перспективных направлений. Особое место среди них занимают «естественнонаучные» тексты – травники, в которых представления о природе неразрывно связаны с повседневными проблемами человека и магическими верованиями. Эти источники до сих пор не только мало изучены, но и практически не введены в научный оборот. Соотношение образов «травниковых» растений и способов их использования с определенными функциями позволяет проследить, как именно, на каких символических или прагматических основаниях осмыслялась та или иная проблемная сфера человеком Древней Руси.

Изучением культуры Древней Руси занимались такие выдающиеся ученые, как Д.С. Лихачев, Б.А. Рыбаков и др. Но в их трудах не рассматривалась тема рукописных травников, которая долгое время оставалась «маргинальной» в силу своей специфики. Исследованием именно этой части русской культуры в XIX веке занимались Л.Ф. Змеев и В.М. Флоринский. Спецификой их исследований являлось рассмотрение данных рукописей как памятников медицинской письменности. А.Н. Афанасьев в своей работе «Поэтические воззрения славян на природу» проанализировал несколько растений из травников, указав на необходимость изучения этих рукописей, установления их происхождения. Последние типологические исследования, посвященные этому предмету, проведены А.Б. Ипполитовой и А.А. Туриловым, которые ввели в научный оборот большой комплекс не публиковавшихся ранее материалов из архивов и рукописных собраний Москвы, Санкт-Петербурга и др.

Русские рукописные травники являются сборниками непостоянного состава, которые содержат статьи, посвященные описанию растений и их свойств.

Травники «народной» и «профессиональной» традиций несущественно различаются по структуре. В обоих типах рукописей структура состояла из описания растений по довольно единообразной схеме, которую составляли:

• Название растения.
• Места и время произрастания.
• Описание внешнего вида растения и его частей.
• «Поведение» растения – упоминается при описании антропоморфных растений и «разрыв-травы» (в профессиональных травниках встречается довольно редко).
• Время и ритуал сбора (характерно для народных травников).
• Функции и способы применения.

В рукописях «профессиональной» традиции вначале, как правило, приводился алфавитный список растений.

Способы приготовления средств для лечения достаточно просты: истолочь сырье и просеять ситом; парить в молоке или ухе свежей рыбы; жечь на сковороде; присыпать к больным местам; прикладывать к больному месту [2, с. 291]. Информация о дозах применяемых растений, как правило, не указывалась.

В большинстве травников фигурировали следующие болезни:

• Психические заболевания. Например, при эпилепсии (черной болезни) использовали растение «кавыка»: «Трава кавыка собою в стрелу и выше, что иглы колется, не дастъся простою рукой взять… от черной болезни добра» [5, с. 228].
• Травмы и повреждения тела (порез, посек, рана сеченая). Здесь чаще всего применяли траву «адамова голова»: «А когда кто ранен или сечен – приложи к ране – в три дня заживет» [5, с. 226].
• Отравления (отрава) – использовали корень мать-и-мачехи: «Аще у кого утроба болит, корень парь да хлебай – поможет» [5, с. 229].
• Болезни внутренних органов (грыжа, судороги, лихорадка). «Трава насон ростет на раменских местах (опушках) и землях на добрых, при орешниках. Ростом в колено, цветом красна, листочки что стрелные копья, корень бел. Добра от нутряной скорби…» [4, с. 97]. Особенно ценили на Руси вещества, действующие благотворно на сердце, успокаивающие нервы, придающие бодрость. В древнерусских лечебниках их называли нежными ласкательными именами: «любка», «зелие милое», «дар небес» и т.д. Так, о настойке «крина польского» (ландыша) написано, что она «есть недюжему драже злата драгого».
• Детские заболевания. «Есть трава «петров крест», ростом в локоть, цвет багрен, ростет кустиками. Та трава детем малым давать в молоке, и никакая скорбь не ввяжится» [5, с. 230]

Следует заметить, что в травниках в ряде случаев болезнь воспринималась, как некое существо, забравшееся внутрь человека. Это основано на известном по устной традиции поверье о возможности нахождения внутри человека змей, жаб и т.д. Нередко происхождение болезни связывалось с нечистой силой.

Процесс выздоровления воспринимался как изгнание болезни из человека: болезнь выгоняли («скорбь выйдет вон»), она покидала человека («человек свободится»).

Спектр заболеваний соотносился с конкретными нуждами составителя, что позволяет использовать травники для характеристики определенной исторической эпохи.

Принцип лечения болезней, описанный в профессиональных травниках, в большинстве случаев был рациональным, основывался на эмпирическом опыте и действительном лечебном свойстве растения. Но имел место и символико-магический принцип. Часто грань между ними достаточно размыта. Например, растение «адамова глава», которое наделялось магическими свойствами, было способно залечить любую рану за три дня. В то же время, можно предположить наличие у этого растения антисептических свойств [2, с. 296].

Достаточно много встречается символических оснований применения растений. Так, травы с корнями, похожими на пуговицы, использовались для лечения пуповой грыжи (очевидно, из-за ассоциации пуговицы с пупом). При обморожении применялась замороженная, а затем разогретая на сковороде репа: репа сначала морозится, как и обмороженное место, а затем греется – следовательно, и обморожение пройдет [2, с. 292].

Нередко в травниках, наряду с лекарственными растениями, упоминались и минералы. Например, в так называемом «Травнике Уварова» упоминаются 144 камня. Их использование в лечебных и иных целях сводилось к тому, что камни носили при себе, уповая на магическую силу минерала. В частности, алмаз, по поверьям, защищал от врагов, нечистой силы, ночных кошмаров. Некоторые камни, растертые в порошок, принимали внутрь, чаще всего при отравлениях: «Измруд толчен аще в питии положишь, уимет смертоносную ядость и укушение ядовиты заживит». [5, с. 246]

Несмотря на наличие в профессиональных врачебных книгах Древней Руси поверий и рецептов символико-магического аспекта, эти книги являлись вполне научными, о чем свидетельствует их структура и содержание [1, с. 30].

Фитонимы травников не оставались неизменными, вследствие переписывания, неправильного прочтения названия растений от рукописи к рукописи изменялись. Широко применялся прием сравнения, служивший большей точности и наглядности. Наиболее распространено было сравнение трав с другими, хорошо известными растениями (чаще всего, культурными). Сравнение с предметами характерно для категории «разрыв-трав» из народных травников, а с человеком и частями его тела – для антропоморфных растений.

Темпоральная составляющая ритуалов сбора растений в большинстве травников не указывалась. Но в народных травниках сбор некоторых трав (как правило, более редких) строился с учетом календарного и суточного циклов. Часто указываются церковные праздники или конкретные числа месяца. Так, например, большинство трав следовало собирать после Иванова дня [2, с. 131].

При сборе растений могли использоваться различные словесные формулы. В большинстве случаев это были христианские молитвы канонического характера или народные молитвы. На втором месте – заговоры или иные словесные формы нецерковного характера [2, с. 140]. Они «подготавливали» растение к определенной функции (обережная, целебная и др.)

В большинстве народных древнерусских травников указывались два ритуала сбора растений:

• ритуал окружения. Вокруг растения создавался круг, либо с помощью предметов (например, серебряные монеты), либо круг просто чертился. Данные действия были направлены на создание границы, для сохранения силы растения.
• Ритуал выкупа. Данный ритуал восходит к языческим верованиям о подношениях духам природы: взамен взятого растения следовало оставить либо мелкую монету, либо еду. В Карелии и в наши дни люди, идя в лес, оставляют там хлеб или сахар.

При сборе некоторых растений не рекомендовалось использовать железные предметы. Этот мотив имеет давнюю историю и встречается еще у Плиния Старшего в его «Естественной истории».

Среди описываемых в травниках растений особенно выделяются три группы, с которыми связано большинство поверий:

• «Царские» растения.
• «Материнские» растения.
• «Святые» растения.

«Царские» травы – растения, в названии которых присутствует слово «царь». А.Б. Ипполитова выявила более 20 таких растений в травниках и лечебниках XVII–XIX веков: «девятисил» и «семитар» – «царский корень», дягиль – «царь-трава». Именование трав «царями» было весьма распространено в русской ботанической традиции, как письменной, так и устной [2, с. 169]. Как правило, такие названия давались либо редким растениям, либо растениям, считавшимся панацеей от всех болезней. Нередко таким травам приписывались магические свойства. Например, одна из «царь-трав», аконит (Aconitumlycoctonum L.) считалась способной прогонять нечистую силу. (Вероятно, данное поверье появилось благодаря знанию о высокой токсичности данного растения).

Образы «царских» растений не сводимы к какой-то одной схеме. Их единственный объединяющий признак – красные или желтые цветки различных оттенков, из-за чего в травниках нередко присутствует сравнение этих трав с золотом. Таким растениям приписывались чудесные особенности: антропоморфный корень (адамова глава, семитар), способность издавать звуки (кликун), растению кланяются другие травы (кликун) [2, с. 187].

Функции «царских» растений весьма разнообразны, но в их основе лежит общее начало – принцип магического воздействия.

• Лечебные функции – данные растения применялись для лечения всех заболеваний, особенно тяжелых. Так, корень «куколя» в травниках называется «всем верх болезнем». Растение «подъарешник» следовало давать после других трав: «всем травам замок и ключ» [2, с. 299].
• Апотропейные функции – некоторые «царские» растения использовались в качестве оберегов жилища от злых духов и недобрых людей (например, трава «петров крест»).
• Социальные функции – травы использовались в качестве средства, помогающего расположить к себе людей и добиться власти.
• Продуцирующие функции – связь с плодородием. Данная функция основана на принципе «гомеопатической» магии. Большинство «царских» растений отличается свойством множественности (листьев, побегов, цветов), которое они должны были «передать» урожаю.

Легенды о «царь-травах» дожили до нашего времени. Лингвистом Н.И. Коноваловой зафиксировано несколько «царских» фитонимов: царь-трава, царица лугов, царевы очи и др. [3, с. 201].

Растения, называемые «материнскими» и «святыми», встречаются в травниках реже, чем «царские» [2, с. 195].

«Материнские» растения получили свое название из-за двух функций. Во-первых, самое известное материнское растение – плакун-трава (иван-чай узколистный или дербенник иволистный) – в славянской традиции считалось праматерью всех трав, первой сотворенной травой. Во-вторых, плакун-траве приписывалось свойство передавать свою целительную силу другим растениям.

«Святыми» могли называться и «царские», и «материнские» растения, связанные с христианским преданием. «Плакун произошел от слез Богородицы, фитоним «адамова глава» может ассоциироваться со значимым для библейско-христианской традиции топосом: местом погребения Адама. Верба связана с Вербным воскресением» [2, с. 205].

Таким образом, некоторые растения из травников обозначались как особо важные с помощью терминов родства и социальной лексики.

Наряду с вышеперечисленными растениями в травниках особое значение придается поверьям о разрыв-траве, способной отпирать железные замки и помогающей в поиске кладов. Легенды о данном растении известны многим европейским народам, также как и о цветке папоротника или о корне мандрагоры.

В летописной традиции разрыв-трава не имеет точного описания. Подобным термином называли несколько десятков трав, которым приписывали способность ломать железо. По названиям можно установить ботаническую принадлежность лишь некоторых растений («ломоцвет», «чернобыль»), в большинстве случаев это весьма проблематично («ургодан», «муравей», «железняк»). Но в травниках отмечались основные признаки разрыв-травы:

• Место произрастания. Во-первых, это водоемы и влажные места. Две разрыв-травы растут у моря: «сильный лом» на берегу, «белая парлеона» прямо в воде, подобно камышу [2, с. 220]. Согласно верованиям, разрыв-трава, если ее бросить в воду, поплывет против течения. Во-вторых, это луга с обильным травяным покровом. Там разрыв-траву можно отыскать во время покоса – об нее ломаются косы.
• Время появления разрыв-трав – ранняя весна. Необычное цветение этой травы приходилось на ночь Иванова дня, цветок сравнивали по яркости со свечой.
• Внешние характеристики почти не указаны в травниках. Разрыв-трава обычно невелика. Существенный признак – острота или колючесть. Количество листьев – от двух до двенадцати. Некоторые растения имеют крестообразные листья («муравей»). В цветовой гамме чаще всего присутствуют белый и синий цвета. В большинстве случаев визуальные признаки разрыв-травы снивелированы до минимума, наиболее четко выражены тактильные характеристики.

Мотив скрытности этого растения всегда совмещался с мотивом опасности для собирателей. Раны от этой травы долго не заживали, к тому же, требовался особый ритуал сбора.

Разрыв-траве приписывались следующие функции:

• Разрушение замков – основное свойство белой парлеоны, муравья, ургодана, чернобыля [2, с. 229]. Для достижения этой цели к замку прикладывали корни или траву растения. Данная функция встречается в более поздних травниках.
• Неуязвимость железу. Например, человек, натершийся соком белой парлеоны, становился неуязвим для оружия [2, с. 230].
• Воздействие на кровь. С одной стороны, раны от разрыв-травы долго не заживали, с другой – эти же растения использовались для остановки кровотечений.
• Апотропейные функции.

Кроме «классических» поверий о разрыв-траве в русских травниках встречается ряд других растений, похожих на разрыв-траву из-за своих свойств. Особенно много таких родственных растений в травнике Ивана Бирюкова начала XIX века [2, с. 232].

В русских травниках выявлен достаточно детализированный образ разрыв-травы, представленный комплексом мотивов, которые могут встречаться в текстах в различных сочетаниях. Это позволяет понять определенную логику наделения многих реальных растений функциями разрыв-травы. Например, тысячелистнику они приписывались по причине жесткого стебля и кровоостанавливающих свойств, первоцвету – как растению, «открывающему» весну и землю.

Легенды о данной траве часто встречаются в европейской устной традиции. Например, у сербов есть поверье о траве «расковник», растущей на лугу и светящейся ночью. Бретонцы верили, что если растущую на лугу «золотую траву» бросить в воду, она поплывет против течения [2, с. 238].

В травниках есть достаточно много растений, наделенных антропоморфными чертами. Чаще всего ими наделялся корень растения. Обычно он сравнивался с человеческим телом (адамова глава, семитар), или его частью (голова – лимея, лицо – земляной орех и т.д.) [2, с. 262]. Подробно расписывалась «анатомия» корня – голова, сердце, руки и т.д., каждая часть использовалась для определенных функций.

Наиболее часто в травниках встречаются растения «адамова глава» и «семитар». Тексты о семитаре, скорее всего, имеют переводное происхождение. Другое название этого растения – покрик. Именно так в Сербии называли мандрагору. К тому же, в текстах о семитаре встречается подробное описание ритуала сбора при помощи черной собаки – почти полностью соответствовавшее ритуалу сбора мандрагоры, который существовал в Европе еще со времен Античности. Средневековые легенды о мандрагоре основывались на текстах Иосифа Флавия и Клавдия Элиана. Большинство поверий, связанных с семитаром, носят магический характер, медицинские свойства приписывались этому растению значительно реже.

Еще одно растение с человекообразным корнем – кликун, по поверьям, обладающее голосом. Оно относится, наряду с семитаром, к «царь-травам».

Растение «молчан» (предположительно, дикий лен) в отличие от семитара и других схожих с ним трав обладало антропоморфизмом наземных частей, а именно – антропоморфным цветком.

Поверья приписывали антропоморфным растениям большое число функций, основными из которых были социальная, апотропейная, целительная.

В славянских мифологических представлениях о происхождении этих растений основным является мотив происхождения «из останков тела человека» [2, с. 279]. Поэтому считалось, что подобные растения следует искать на могилах, местах гибели людей.

Отнести поверье о том или ином растении к западной, русской или иной традиции не всегда представляется возможным. Представления о растениях могли «подпитываться» из источников разного происхождения, кроме того, они могли и самозарождаться (на основе местного фольклора).

Соотношение образов растений и способов их использования с определенными функциями позволяет проследить, как именно, на каких символических или прагматических основаниях осмыслялась та или иная проблемная сфера человеком Древней Руси.

В заключение следует сказать, что русские рукописные травники до сегодняшнего времени остаются мало изученными. До сих пор нет целенаправленных исследований, посвященных бытованию, функционированию, внутреннему содержанию традиции этих рукописей. Небольшое число опубликованных травников не дает полного представления об их разновидностях.

Список использованных источников и литературы

1.      Змеев Л.Ф. Русские врачебники. СПб.: Русь, 1895. 274 с.

2.      Ипполитова А.Б. Русские рукописные травники XVII–XVIII веков: исследование фольклора и этноботаники. М.: Индрик, 2008. 512 с.

3.      Коновалова Н.И. Словарь народных названий растений Урала. Екатеринбург: Ладомир, 2000. 232 с.

4.      Травник конца XVII века. М.: Индрик, 2002. 106 с.

5.      Травник начала XVII века. М.: Советская Россия, 1990. 304 с.